Год от года количество тайн и мифов вокруг Чернобыля растет, хотя, казалось бы, их должно становиться меньше. Чем это вызвано? На мой взгляд, на многие вопросы по-прежнему нет ответов, потому что чувство страха, родившееся в апреле 1986 года, не отпускает людей, оно вошло в нашу кровь и исчезнуть уже не может.
Чернобыль — вовсе не географическое понятие, а одна из составляющих нашего бытия. Приятного в этом мало, потому мы не перестаем спрашивать: Кто же виноват?
Террористы! — заявляют некоторые бывшие работники спецорганов, которые, уйдя в отставку, начинают вспоминать дела давно минувших дней . Если бы Чернобыль случился сегодня, то подобная гипотеза могла бы быстро найти сторонников. Однако в 1986 году еще не было войны в Чечне, трагедий на Дубровке и в Беслане, никому в голову не могло прийти, что пассажирские самолеты будут атаковать небоскребы в Нью-Йорке и найдутся люди, готовые стать ходячими бомбами. Двадцать лет назад времена были иные, даже холодная война представляется нынче всего лишь игрой политиков по сравнению с тем потеплением , которое мы наблюдаем в разных уголках планеты. И уже вольно или невольно думаешь, что парниковый эффект происходит не по причине промышленных выбросов, а из-за автоматных очередей и артиллерийских залпов. Кстати, надо бы посчитать количество энергии, что выделяется на больших и малых войнах… Итак, гипотеза о террористах и диверсантах в Чернобыле не имеет подтверждений, хотя в 1986 году ее принимали во внимание. Тогда ребята из КГБ так и не нашли ни единой зацепки, хотя и искали следы преступления тщательно и настойчиво — для многих высоких чиновников подобная находка могла бы стать оправданием.
Виноваты инопланетяне! — такие материалы появились в газетах Киева и Москвы, и новая гипотеза тут же обрела множество сторонников. Нынче модно ссылаться на необычное, к тому же проделками инопланетян можно оправдать любую глупость. Версия с инопланетянами лично мне нравится, так как не требует ни опровержений, ни доказательств: они просто прилетели, взорвали реактор и сразу же отправились домой, чтобы доложить своему начальству о той пакости, которую устроили нам, землянам.
Другие теории катастрофы в Чернобыле более приближены к науке, используют профессиональные термины, основываются на физических понятиях, а потому для обывателя звучат убедительно, хотя чаще всего он и не догадывается, о чем идет речь. Перечислю лишь некоторые из них: взрыв плутония, который накопился в реакторе; ядерный взрыв с подскоком; сверхдлинные волны ионосферы; психотропное излучение секретного объекта Чернобыль-2 ; монополи Дирака; разлом Земли; прорыв подземного моря…
Здесь я должен остановиться, потому что ко всем водам Чернобыля мой собеседник имеет прямое отношение. Я спросил академика Национальной академии наук Украины Вячеслава Михайловича Шестопалова:
— Как вы относитесь к подобного рода слухам и мифам?
— Спокойно.
— Это почему же?
— Опровергать их бессмысленно, потому что, во-первых, доверия к ученым по-прежнему, к сожалению, не хватает, а во-вторых, стоит только опровергнуть один миф, как тут же рождается другой, подчас еще более невероятный. И такая цепочка слухов сродни ядерной цепной реакции — она нарастает с невероятной быстротой. Ведь люди думают: если ученые что-то опровергают, то, следовательно, за таким утверждением есть рациональное зерно.
— А его нет?
— Только одно: нельзя лгать и скрывать истинную картину происшествия. Если бы всегда было так, то слухов и домыслов не возникало бы. По крайней мере, в том количестве, которое связано с Чернобылем. Еще со времен Древней Греции правда — единственный способ борьбы с мифологией.
— Замечу, что борьба идет с переменным успехом… Однако вернемся к правде Чернобыля. Как для вас началась работа там?
— Еще до чернобыльской катастрофы я занимался разными аварийными ситуациями — реальными и возможными. В 1984 году случилась авария на Стебникском калийном комбинате во Львовской области. Борис Евгеньевич Патон назначил меня председателем комиссии по расследованию аварии. Приблизительно в то же время я занимался изучением негативных последствий строительства Одесской АТЭЦ, прокладки канала Дунай-Днепр, анализом схемы комплексного использования водных ресурсов бассейна Днепра. Естественно, мы моделировали разные аварии на АЭС, особенно в тех случаях, когда речь шла о Днепре — ведь это великая река Украины, от которой зависит жизнь нашего народа. Защита водных ресурсов и населения — проблема, которая всегда волновала меня как ученого.
— К сожалению, вскоре из моделируемой она превратилась в реальную?
— Очень многих страшных последствий Чернобыля можно было бы избежать…
— Каким образом?
— Прислушавшись к первым тревожным сигналам. Я имею в виду аварию на Чернобыльской АЭС в 1982 году. О ней очень мало говорят, но ведь это был пролог Чернобыля, причем очень показательный. Тогда в окружающую среду попало довольно много радиоактивных веществ, были загрязнены леса, сельскохозяйственные угодья, Киевское водохранилище. Да, по сравнению с чернобыльской бедой радиоактивность была ничтожной, но она все-таки была! Мы в Академии наук Украины били тревогу, предупреждали, но обращения не возымели действия. В верхах это предупреждение не услышали. А затем, когда уже случился Чернобыль, там постарались не вспоминать об аварии 1982 года. И напрасно, потому что верный вывод из катастрофы в Чернобыле можно сделать, только изучив все данные науки и рекомендации ученых.
http://www.inauka.ru